Меня разрывает изнутри.
Мне хочется лежать, пить, реветь и не шевелиться.
А мама упрекает меня в том, что я не хочу разобрать чертов шкаф. После трудной недели. В 25 лет.
Нет, это отлично, что прекрасно, что мама не видит, что мне плохо. Что я на дне. Что у меня все не хорошо. Я бы не хотела, чтобы мама это видела.
Но я не хочу, чтобы мама, которой тоже плохо, обижалась на меня из-за шкафа. Мама, правда? Мама, я не ребёнок, у меня работа, алкоголизм и, наверное, что-то вроде депрессии. Я режу себя, я ненавижу себя, я не уважаю себя, а ты обижаешься на меня из-за уборки?
Хорошо, мама, я все сделаю.
Потому что твое одобрение мне важнее собственного поганого состояния.
Мне хочется лежать, пить, реветь и не шевелиться.
А мама упрекает меня в том, что я не хочу разобрать чертов шкаф. После трудной недели. В 25 лет.
Нет, это отлично, что прекрасно, что мама не видит, что мне плохо. Что я на дне. Что у меня все не хорошо. Я бы не хотела, чтобы мама это видела.
Но я не хочу, чтобы мама, которой тоже плохо, обижалась на меня из-за шкафа. Мама, правда? Мама, я не ребёнок, у меня работа, алкоголизм и, наверное, что-то вроде депрессии. Я режу себя, я ненавижу себя, я не уважаю себя, а ты обижаешься на меня из-за уборки?
Хорошо, мама, я все сделаю.
Потому что твое одобрение мне важнее собственного поганого состояния.